В том же самом лесу, на солнечной опушке, жил зверёк по имени Вихрик.

Имя его было говорящим: он носился по лесу с такой скоростью, что за ним поднимался самый настоящий вихрь из листьев, лепестков и собственного восторга. Он успевал везде: первым узнать новость, первым найти самую спелую ягоду, первым примчаться на помощь. Но была у его скорости и обратная сторона.

Он никогда не замечал, как алеют от обиды маки, когда он, пролетая, сбивал с них росу.

Не видел, как вздрогивает от испуга маленький зайчонок, оглушённый его внезапным появлением.

Он срывал ягоды на бегу, не чувствуя их вкуса, и рвал цветы, не видя их красоты.

Мир для него был ярким, но смазанным пятном.

Всё изменилось в день Большой Грозы. Небо нахмурилось, и Вихрик, как всегда, помчался прочь, чтобы успеть спрятаться.
Он перепугал мышиный выводок, растоптал нечаянно грибной кружок и влетел прямо в паутину, которую трудолюбивый паук Плетень плел весь день.

С грохотом влетев в свою норку, Вихрик отряхнулся и... обнаружил, что к его пушистому боку прилип маленький, тихий и очень испуганный зверёк.

Это была Тишеходия — дочь паука Плетня, которая как раз гуляла по своей первой, только что построенной паутинке.

— Прости, — прошептала она, дрожа. — Ты так быстро пронёсся, что я не успела... слезть.

Вихрик остолбенел. Он впервые увидел последствия своей скорости так близко — в виде маленьких, дрожащих лапок и испуганных глазок-бусинок.

Чтобы отвести Тишеходию домой, ему пришлось идти МЕДЛЕННО. Очень медленно. Для Вихрика это было пыткой. Но именно на этом пути Тишеходия стала его гидом в другом, незнакомом ему мире.

— Смотри, — шепнула она, останавливаясь. — Этот камушек похож на спящего котёнка.
—Прислушайся, — говорила она через десять шагов. — Дятел стучит не просто так, он говорит: «Всё-хорошо-всё-хорошо».

Вихрик впервые увидел, что у каждого цветка свой узор, что стрекоза переливается на солнце, как самоцвет, и что, если остановиться, можно услышать, как растёт трава. Он помог Тишеходии аккуратно обойти муравьиную тропу, хотя раньше просто перепрыгивал через неё. Он заметил, как маки, которых он не задел, улыбнулись ему своими алыми лепестками.

Вернув Тишеходию отцу, Вихрик не помчался прочь. Он пошёл. И мир, который всегда был для него гоночной трассой, вдруг раскрылся как огромная, невероятно подробная и прекрасная книга.

Он не перестал быть Вихриком. Нет! Его энергия никуда не делась. Но теперь он научился включать «турбо-режим» осознанно. А в остальное время он стал Наблюдателем. Он по-прежнему первым прибегал на помощь, но теперь он уже знал, кого и как нужно утешить. Он по-прежнему находил самые спелые ягоды, но теперь он садился и смаковал каждую, чувствуя её летний вкус.

И самое удивительное — когда он шёл медленно, он успевал увидеть и узнать гораздо больше, чем когда носился сломя голову.